Самым позорным явлением в истории психиатрии навсегда останутся массовые случаи заключения здоровых людей в психбольницы по политическим мотивам. Плодотворное сотрудничество компетентных органов и людей в белых халатах привело к созданию органичной системы советской карательной психиатрии. Доподлинно известны факты применения "карательной психиатрии" начиная с февраля 1919 г. Уже тогда военными трибуналами начали выносить подобного рода приговоры: «…Принимая во внимание болезненно-истерическое состояние обвиняемоого … изолировать от политической и общественной деятельности посредством заключения его в санаторий (срок)...».
Идеологическим обоснованием для органов безопасности, прокуратуры и суда по борьбе с инакомыслием, “контрреволюционными преступлениями” стало письмо ЦК КПСС от 19 декабря 1956 года. В нем указывалось, что “недопустимы никакие послабления, когда идет речь о сознательной антисоветской деятельности вражеских элементов. В этой связи Верховный суд СССР предусматривал обсуждение вопроса об издании руководящего разъяснения судам, в котором определялись бы четкие мотивы для осуждения инакомыслящих. Сомнению не подлежало наказание за антисоветскую агитацию, если точно устанавливалось, что привлеченное к уголовной ответственности лицо действовало с контрреволюционной целью, будучи враждебно настроенным по отношению к советскому строю или в результате своей недостаточной политической сознательности, неправильной оценки происходящего”.
В результате в 60-е годы были созданы новые тюремные психиатрические больницы: 1961 год — СЫЧЕВСКАЯ (Смоленская область); 1964 год - БЛАГОВЕЩЕНСКАЯ (Амурская область); 1965 год - ЧЕРНЯХОВСКАЯ (Калининградская область) и КОСТРОМСКАЯ.
Если в 1956 году отмечен самый низкий уровень заполнения Казанской и Ленинградской ТПБ (соответственно 324 и 384 узника), то в 1970 году в Казанской больнице находилось 752 человека, в Ленинградской — 853, а в целом в спецбольницах МВД СССР — 3350 заключенных.
Увеличился поток арестованных за антисоветскую деятельность. Если во время первого пика поступления на экспертизу политических в 1961 году число вменяемых по обвинению по 70-й статье было незначительно, но все же превалировало над числом признанных невменяемыми (20 к 16), то к третьему пику, уже в 1972 году, из 24 человек вменяемыми были признаны только четверо.
О масштабности применения методов репрессивной психиатрии в СССР говорят неумолимые цифры и факты. По итогам работы комиссии высшего партийного руководства во главе с А. Н. Косыгиным в 1978 году было решено к имевшимся построить дополнительно ещё 80 психиатрических больниц и 8 специальных. Их строительство должно было быть завершено к 1990 году. Строились они в Красноярске, Хабаровске, Кемерово, Куйбышеве, Новосибирске и других местах Советского Союза.
9 февраля 1983 года - СССР вышел из Всемирной психиатрической ассоциации в связи с обвинениями в использовании психиатрии в политических целях.
Система карательной психиатрии была уничтожена в СССР только в 1988 году, когда в ведение Минздрава СССР были переданы 16 психиатрических больниц специального типа МВД СССР, а пять из них были и вовсе ликвидированы. Из Уголовного кодекса РСФСР изъяли статьи 70 и 190, по которым антисоветская пропаганда и клевета на советский строй рассматривались как социально опасная деятельность. Кроме того, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 января 1988 года было принято имевшее силу закона “Положение об условиях и порядке оказания психиатрической помощи”.
Согласно данным, опубликованным Международным обществом прав человека, в целом по стране жертвами использования психиатрии в политических целях стали порядка двух миллионов человек. С 1988 года их начали постепенно выписывать из психиатрических больниц и снимать с психиатрического учёта в психоневрологических диспансерах. Вопросы о привлечении к ответсвенности лиц, игравших непосредственную роль в злоупотреблении психиатрией в СССР, были проигнорированы. Многие жертвы «политической психиатрии» остались или ушли из жизни нереабилитированными.
В начале 90-х годов директор Центра Сербского Татьяна Дмитриева принесла слова покаяния за беспрецедентное по масштабам использование психиатрии в политических целях в СССР для дискредитации, запугивания и подавления правозащитного движения, осуществлявшееся прежде всего именно в этом учреждении.
Многие случаи госпитализации политических заключённых были хорошо задокументированы. В частности, такого рода репрессиям подвергались активисты-правозащитники, представители национальных движений, граждане, стремившиеся к эмиграции, религиозные инакомыслящие, участники неофициальных групп, пытавшихся отстаивать свои трудовые права, и лица, отстаивавшие их в одиночку. Нередко узники совести оказывались в психиатрических больницах по таким причинам, как отказ верующих от службы в армии, незаконный переход границы, фальсифицированные уголовные обвинения и др. Насильственно помещали в психиатрические больницы также «подписантов» — лиц, которые подписывались под теми или иными значимыми письмами, являвшимися откликом на судебные процессы и другие формы преследований.
Проанализировав сотни случаев политических злоупотреблений психиатрией в Советском Союзе, политолог П. Реддауэй и психиатр С. Блох отмечали, что значительную часть из подвергнувшихся преследованиям составляли представители национальных движений. Как правило, они протестовали против ущемления прав в сфере языка, культуры и образования (украинцы, грузины, латыши, эстонцы, крымские татары и другие) или выступали за предоставление реальной автономии союзным республикам в соответствии с Конституцией СССР.
В 20% случаев, согласно С. Блоху и П. Реддауэю, имели место репрессии в отношении людей, стремившихся эмигрировать из Советского Союза. В некоторых случаях такое стремление было обусловлено национальной принадлежностью (поволжские немцы, желавшие вернуться в Западную Германию; евреи, желавшие эмигрировать в Израиль), в других случаях потенциальные эмигранты лишь стремились к лучшей для себя жизни.
Около 15%, по Блоху и Реддауэю, составляли представители различных конфессий, стремившиеся исповедовать свою религию свободно, а также добиться полного разделения церкви и государства. Хотя советское законодательство формально гарантировало свободу совести, в действительности существовали жёсткие ограничения, и верующие, занимавшиеся распространением своих религиозных взглядов (католики, православные, баптисты, пятидесятники, буддисты и др.), подвергались уголовным преследованиям.
Помимо получивших широкую известность случаев помещения политических инакомыслящих в психиатрические больницы, имели место «локальные конфликты» граждан с представителями власти, заканчивавшиеся недобровольной госпитализацией, хотя клинических оснований для этого не было. Такого рода репрессиям подвергались, в частности, лица, обращавшиеся с жалобами на бюрократизм и те или иные злоупотребления местных властей в высшие органы государственной власти: Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета, Совет Министров.
А. Д. Сахаров писал, что в некоторых центральных учреждениях, таких как приёмные Прокуратуры СССР и Верховного Совета, существовала система направлять особо настойчивых посетителей в психиатрические больницы. К числу этих посетителей относились люди, безуспешно добивавшиеся справедливости по причине конфликтов с начальством на работе, незаконного увольнения и др. В документах Московской Хельсинкской группы отмечалось: «Примерно 12 человек в день милиция направляет дежурным психиатрам только из приемной Верховного Совета СССР; кроме того, еще 2—3 человека из тех, кто пытался пройти в посольство; кроме того, неопределенное число из других мест присутствия, а также — прямо с улицы. Из них примерно половина — госпитализируется».
Комментариев нет:
Отправить комментарий