Секретный узник ГУЛАГа под номером 1442 или как в СССР относились к гениям...

В те дни ни в СССР, ни за рубежом никто не знал, что рождением своим первый в мире искусственный спутник Земли и первый космический корабль с человеком на борту обязаны особо секретному узнику ГУЛАГа, заключенному под номером 1442… 

…27 июня 1938 года в половине двенадцатого ночи в дверь квартиры Королёвых на Конюшковской улице громко постучали: «Открывайте! НКВД». Пришли двое. Обыск продолжался всю ночь. Во время него жена Сергея Павловича заметила, как один из обыскивающих ловко вытянул из шкатулки на ее туалетном столике малахитовые запонки, подаренные Сергею на свадьбу, но промолчала… Перевернув весь дом, опечатав одну комнату и забрав нужные бумаги, энкавэдэшники увели хозяина с собой. 

По прибытии на Лубянку он был помещен во Внутреннюю тюрьму НКВД — для содержания под стражей самых важных «контриков», которых необходимо было изолировать от внешнего мира. Утром 28 июня начался первый допрос, о чем свидетельствует копия протокола, приведенная в книге дочери Сергея Павловича — Наталии Королёвой. Его вел оперуполномоченный, сержант госбезопасности Быков. На первый вопрос, знает ли арестованный о причине ареста, Сергей Павлович сказал просто: «Нет, не знаю». Ответом кроме мата стал смачный плевок в лицо, затем последовал удар сапогом в пах. Потеряв сознание, Королёв извивался какое-то время на полу, потом утих. Очнувшись, он увидел человека в белом халате. Проверив пульс, тот помог ему встать и сказал: «Страшного ничего нет». 

После этого следователь сообщил ему, что он будет стоять на «конвейере» до тех пор, пока не подпишет показаний. Сергей Павлович стоял до вечера. Есть и пить не давали, спать не разрешали. Вечером пришел другой следователь — лейтенант госбезопасности Михаил Шестаков. Простояв всю ночь, рано утром допрашиваемый вновь увидел первого палача — сержанта Быкова. Открыв ящик письменного стола, тот демонстративно показал предметы уже «узаконенных методов физического воздействия» — пыточную «мелочь»: резиновые шланги с металлом внутри, плетенки из кабеля со свинцовой изоляцией, бутылочные пробки со вставленными булавками с выходившим наружу жалом для «работы» с ногтями. К счастью, до этого не дошло. Но, упрямо тыкая булавками в живот, он шипел прямо в лицо: «Напишите, кто вас завербовал...» 

После краткого диалога, ничего не добившись, следователь в ярости схватил что-то со стола и, подскочив к собеседнику, с хрустом ударил в лицо, сбив с ног. 

Очнулся он не скоро, только когда облили холодной водой. 

Щека Сергея Павловича прилипла к полу от засыхающей крови. Когда он зашевелился, следователь поднялся из-за стола и, подойдя совсем близко, молча ударил ногой в лицо... Королёв очнулся под утро от укола шприцем. Врач сказал, что надо быть осторожнее: очевидно, он так побился, споткнувшись на лестнице. 

Существует легенда, что на именно на этом допросе упрямый арестант получил мощнейший удар в лицо тяжелым графином, в результате этого были сломаны обе челюсти, что роковым образом сказалось на его судьбе значительно позже. Но даже это не заставило Сергея Королёва признать себя виновным. Тогда был применен психологический прием. Следователь заявил, что если он не сознается, то завтра будет арестована его жена, а трехлетнюю дочь отправят в детский дом. В том, что угроза может быть исполнена, сомнений не было. Во имя спасения семьи он решил соглашаться на допросах с любыми самыми абсурдными обвинениями. 

Годы спустя журналист Ярослав Голованов отыскал бывшего лейтенанта Шестакова. Но Михаил Николаевич — полковник в отставке, — естественно, «не помнил» Королёва, хотя читал некролог с опубликованной фотографией в газете «Правда»… 

Следователя Быкова журналисту разыскать так и не удалось. 

А тогда, после мучительных допросов, согласно Постановлению от 1 июля 1938 года за подписью сержанта Быкова Сергею Павловичу избрали меру пресечения — содержание под стражей в Бутырской тюрьме. Доставленный туда, он был помещен в тюремную церковь — место временного пребывания — и получил № 1442. Здесь он узнал, что его дело утвердил Прокурор Союза ССР Андрей Вышинский, а затем, 26—27 сентября 1938 года, — суд и обвинительный приговор: «Королёва Сергея Павловича (приговорить. — Авт.) к тюремному заключению на десять лет с поражением в политических правах на пять лет и с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества». По тем временам это еще «мягкий» приговор. 

Королёва обвиняли в том, что с 1935 года он входил троцкистскую вредительскую организацию, проводил преступную работу по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения, то есть в преступлениях ст. 58—7, 58—11 УК РСФСР. Оба пункта были расстрельными. Первый — подрыв промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения (вредительство), второй — действия, готовившиеся организованно. 

Сколько прошло времени после суда, он не знал. Однажды услышал громкое: «Королёв, с вещами!..» 

В те апокалипсические годы московские казематы были переполнены. Столицу требовалось разгрузить, и арестованных отправляли в пересыльные тюрьмы, где формировали этапы: в Коми, в Мордовию, на Урал, в Сибирь, в казахские степи и через Владивосток — на Колыму… Из переполненной Бутырки через две недели после суда, 10 октября 1938 года, будущий академик оказался в Новочеркасской пересыльной тюрьме — одной из самых больших на юге России. Здесь он провел почти восемь месяцев. 

Сформированный в Новочеркасске эшелон был отправлен по этапу на восток только 1 июня 1939 года. Чуть более месяца катился пульман к Тихому океану. В вагоне — 50 человек. Стали куролесить блатные. Однажды молодой комбриг, грузин, ухватил одного из них за ворот, поднял к самой крыше и, вращая огненными глазами, заорал: «Встать!» И блатные встали. Комбриг бросил им под ноги товарища и крикнул: «Вольно!» После этого блатные стали тише воды, ниже травы. 

Наконец, 9 июля эшелон прибыл во Владивосток на станцию Вторая Речка. Традиционная перекличка, формирование колонны, и заключенных в сопровождении конвоя с овчарками повели в транзитный лагерь. Серая масса людей за два часа прошла четырехкилометровый крутой маршрут. И вот он, пересыльный лагерь, — особо секретный объект ГУЛАга — Владивостокский пересыльный пункт… 

Секретный Владивостокский пересыльный пункт можно смело назвать самым интеллектуальным в системе ГУЛАГа. Через него в разные годы прошли писатель Варлам Шаламов, филолог-пушкинист Юлиан Оксман, будущий народный артист СССР Георгий Жжёнов, последний из династии Рюриковичей, литератор Дмитрий Святополк-Мирский, режиссер Леонид Варпаховский, поэт Владимир Нарбут, писатель Юрий Домбровский, замкомандира 6-го кавкорпуса, будущий генерал армии, Герой Советского Союза Александр Горбатов, литератор Евгения Гинзбург — автор воспоминаний «Крутой маршрут». Сергей Королёв дополнил этот бесконечный список выдающихся деятелей отечественной культуры. Среди тех, кто остался здесь навсегда, яркий поэт ХХ столетия Осип Мандельштам… 

В те годы пересыльный пункт работал в полную силу. Жизнь была динамичной. Кого-то привозили, кого-то увозили, каждый день оптимистичные слухи с воли: начали пересматривать дела, многих выпустили, Ежов снят... Сергею Павловичу пришлось ждать недолго: через десять (по другим сведениям, через пять) дней новый этап, на этот раз — морской. Он снова в колонне зэков, окруженной вертухаями с очарками на поводках. Путь пролегал через весь город: от пересылки вдоль русла Первой речки по улице Снеговой к нынешней площади Баляева, затем по Луговой, Калининской — до причалов рыбного порта. У одного из них — плавучая тюрьма «Дальстрой». 

Земля кончилась у трапа, в трюмы впрессовали пять тысяч заключенных. У каждого трюмного колодца — группа охранников. В трюме стояла зловонная липкая духота, весь пол в блевотине — в Охотском море сильно штормило. Под ногами — грязные лужи в пузырях с плавающими отходами жизнедеятельности человека. За семь дней пути в носовом трюме Сергей Королёв пережил предельное ощущение физической нечистоты. По его скупым воспоминаниям — ни до, ни после такого не было. В те дни железнодорожный пульман казался ему раем. 

Морской этап продолжался с 14 по 21 июля 1939 года. По шипению воды за бортом определил перемену хода. После остановки загрохотала якорная цепь. Стало тихо. Открыли люк. С палубы просматривался берег, среди сопок белели домики. Перед ним лежал Магадан — столица Колымского края. 

В Магадане вновь прибывших ожидала баня. Как Осип Мандельштам, Сергей Павлович прибыл в лагерь в добротном кожаном пальто. О том, что шмотки отберут, ему шепнул сосед. Он ответил, что «больше никогда у меня не будет такого замечательного пальто». Пророчество не сбылось: на фотографии 1953 года, помещенной в книге его дочери, Королёв одет в добротное кожаное пальто. 

А тогда после бани каждого ждала горка одежды: майка, трусы, портянки, ватные штаны, гимнастерка, бушлат, шапка-ушанка и валенки — путь лежал на север. После медицинского освидетельствования на пригодность к физическому труду 29 июля этап был отправлен к месту назначения. Пять тяжких дней в кузове грузовика, и вот он — золотодобывающий прииск Мальдяк. 

Проклятое «золотишко» 

Именно так называл Сергей Павлович этот драгоценный металл, который своими руками добывал на прииске Мальдяк. Будущему Главному конструктору в условиях вечной мерзлоты и 30-градусных колымских морозов (зима наступила рано) пришлось работать на земле и под землей. Но и здесь он поддерживал себя. Об этом Наталии Сергеевне рассказала дочь соседа ее отца по нарам: «Увидев в январе 1966 года фотографию с некрологом в газете «Правда», он сказал: «Да ведь это тот самый Серёга Королёв, который на Колыме поражал всех тем, что делал по утрам зарядку, а на наши скептические прогнозы отвечал, что еще надеется пригодиться своей стране». Но все пошло иначе… 

Самым страшным и непобедимым был голод. Зэки думали о еде все время. От недодаваемого блатными скудного пайка, невыносимого труда на добыче золота по 12 часов в сутки, холода, притеснений уголовников и лагерной охраны он начал сдавать и совершенно обессилел. Нормы были невыполнимыми. Началась цинга, стали опухать ноги. Он уже не мог ходить, от цинги вываливались зубы, с трудом жевал сломанными на допросе челюстями. Сам Сергей Павлович говорил, что зимой едва не погиб. Она была страшная: из пятисот заключенных лагеря Мальдяк до весны дожили не более ста... 

Осенью на прииске появился подлинный «ангел во плоти» — Михаил Усачев — бывший директор Московского авиазавода, незаслуженно обвиненный в гибели Валерия Чкалова, погибшего на самолете, построенном на этом заводе. Усачев обладал необыкновенной силой, богатырским телосложением, к тому же — боксер. Для начала он избил одного из урок, сместив его с должности старосты. Прирученный отставник повел нового хозяина показывать бывшие владения. У одной из палаток объяснил, что «…здесь валяется Король — доходяга из ваших, из политических; он заболел и, наверное, уже не встанет». Войдя в палатку, Усачев обнаружил кучу грязных тряпок. Приподняв их — опешил. Как вспоминал он сам, в тот момент у него словно что-то оборвалось внутри: перед ним в немыслимых лохмотьях лежал страшно худой, бледный, безжизненный человек. Таким он увидел Сергея Королёва, которого хорошо знал. Опоздай он на пару-тройку дней, даже страшно представить, что было бы с ним и с нашей космонавтикой… 

Строго приказав перенести больного в изолятор, он распорядился устроить для него «дополнительное питание» за счет пайки тех уголовников, которые больше всего издевались над политзэками. Незаменимой оказалась помощь лагерного врача Татьяны Репьевой, с которой Наталия Сергеевна общалась лично. И смерть отступила. Хотя вместо лекарств цингу лечили сырой картошкой и хвойным отваром, а все остальные болезни — разведенной в воде марганцовкой... 

— Отец, — вспоминает дочь, — встал на ноги и на всю жизнь сохранил чувство глубокой благодарности к своим спасителям. В начале 60-х, будучи Главным конструктором, он разыскал Михаила Александровича Усачева и принял его на работу заместителем главного инженера опытного завода. 

Она же свидетельствует, что после нечеловеческих испытаний на золотых приисках Колымы, выпавших на долю ее отца, он до последних дней ненавидел золото, презрительно называя его «золотишком». 

...Пока Сергей Павлович мытарился в тисках ГУЛАГа и проходил все круги пересыльных лагерей и колымского ада, за него хлопотали многие. Среди них — его мать Мария Николаевна, прославленные пилоты Михаил Громов и Валентина Гризодубова. Каждый из них написал на бланке депутата Верховного Совета СССР запрос на имя Лаврентия Берии. Но никто из них не знал (тем более — Сергей Королёв), что вопрос уже согласован. Лаврентий Павлович в удобный момент получил от Сталина разрешение на пересмотр дел оборонных специалистов. 

Бесспорно, эти письма сыграли свою роль. Ибо деятельность нового наркома НКВД Лаврентия Берии отличалась стремлением использовать «умных зэков» в своих интересах. В условиях внутрипартийных дрязг он понимал: если заключенные создадут что-то стоящее, то плоды их труда достанутся ему. 

Нарком энергично начинает выстраивать сеть шараг: конструкторских бюро, институтов, лабораторий, в которых работали репрессированные специалисты. Есть свидетельства того, что всесильный глава НКВД лично предложил пересмотреть дело з/к Королёва. Уже 13 июня 1939 года пленум Верховного суда отменяет прежний приговор. Делу дали ход. Затем 25 июня 1939 года Василий Ульрих направил начальнику Новочеркасской тюрьмы извещение с грифом «секретно» об отмене приговора по делу Королёва с указанием под расписку объявить ему об этом. Следом прокуратура СССР 5 июля 1939 года обратилась в 1-й спецотдел НКВД с просьбой выслать для изучения дело Сергея Королёва. Но объявлять оказалось некому. Поезд давно ушел, догонять его никто не собирался. К счастью, секретные письма не затерялись… 

В ноябре 1939 года рано утром в палатку на прииске Мальдяк, где квартировал Сергей Королёв, вошел охранник, назвал его фамилию и приказал собираться. Под конвоем его доставили к начальнику лагеря. Сергей Павлович перебрал в уме все возможные причины вызова, ждал всего, но только не этого: «Королёв, поедете в Москву». Потрясенный известием, уже на зоне, он впервые за эти годы заплакал. 

До Магадана под конвоем добирался несколько суток. Задержка с оформлением документов привела к тому, что он опоздал на последний, как казалось, в ту навигацию пароход во Владивосток. Позже, рассказывая об этом, он воспринимал это как знак судьбы. А пароход — печально известная «Индигирка» — во время шторма 12 декабря затонул у берегов японского острова Хоккайдо. Спаслись далеко не все… 

Добраться до Владивостока ему удалось в конце декабря на другом пароходе. Из Владивостока его переправили в Хабаровск. Силы были на исходе. Работа на прииске, голод и цинга, нервотрепка с пароходами — все это привело к тому, что по этапу отправили полутруп: Сергей Павлович потерял четырнадцать зубов, опух и едва мог передвигаться. Он был настолько плох, что начальник пересылки в Хабаровске отпустил его без конвоя к докторше, которая приняла сердечное участие в судьбе полуживого, никому не известного зэка. Она отмыла и перевязала ему гниющие язвами ноги, снабдила витаминами и лекарствами. На следующий день послала в тюрьму два таза с сырой капустой и свеклой — это было лучшее лекарство от цинги... 

Позже он пытался разыскать спасительницу, собирался приехать в Хабаровск. Но неотложные дела не позволили ему сделать это. Лишь после смерти Сергея Павловича, в конце 60-х, хабаровские следопыты сумели узнать лишь ее фамилию — Днепровская... 

До Москвы Королёв добрался только 28 февраля 1940 года. На дальних подступах к Ярославскому вокзалу его ждал черный воронок. Выйдя из него, он узнал внутренний двор Бутырки. Скоро услышал громкое: «Королёв! На выход с вещами!» На Лубянке его не тронули и пальцем, вместо допроса расспрашивали. Знакомый Сергею Павловичу сержант Быков подготовил новое постановление о продлении срока следствия и содержания под стражей. Но дело вел другой уполномоченный — сержант Рябов. Следственное колесо между Лубянкой и Бутыркой вертелось вплоть до сентября. Особым совещанием бывший лагерник был судим вторично и приговорен к восьми годам заключения, получив направление в московскую спецтюрьму — шарашку ЦКБ-29 НКВД (ул. Радио) под руководством з/к Андрея Туполева. Вырвавшись из лагеря, Сергей Королёв перестал быть лагерным зэком, но не зэком вообще… 

…После этого была длинная и плодотворная жизнь: участие в создании пикирующего бомбардировщика, работа над ракетными двигателями и реактивными установками, освобождение (но еще не реабилитация — это произошло только в 57-м, после ХХ съезда) в августе 44-го, длительная командировка в поверженную Германию, огромный труд по созданию советского ракетного комплекса, участие в совещаниях под руководством Сталина, строительство Байконура и, наконец, звездный час, а точнее, даже два звездных часа: запуск первого спутника Земли 4 октября 1957 года и полет Юрия Гагарина 12 апреля 1961 года. К этому времени Королёв уже был дважды Героем Социалистического Труда и лауреатом Ленинской премии. Указы всякий раз были закрытыми. Фамилию Главного конструктора знал крайне ограниченный круг людей. Говорят, маячила и самая престижная в мире премия. Но, когда Нобелевский комитет попросил назвать фамилию Главного конструктора, Хрущёв отрезал: «Одного человека назвать нельзя, творцом новой техники у нас является весь советский народ!»… 

ГУЛАГ не отпускает никогда… Присловье памятно всем бывшим узникам сталинских лагерей и их семьям. Коснулось это и Сергея Королёва. 

Напряженная и нервная работа, период сидений по тюрьмам, лагерям и шарашкам давали знать о себе все чаще. Шалило сердце, в начале 60-х у Главного была обнаружена мерцательная аритмия. Кроме того, академика беспокоили острые приступы стенокардии на фоне повышенного артериального давления. Проблемой для него были и кишечные кровотечения, причины которых уходили корнями в лагерные времена. 

Наталия Королёва вспоминает: «…у отца дважды наблюдались кишечные кровотечения... И в декабре 1965 года он был госпитализирован в Кремлёвскую больницу на улице Грановского, где при обследовании у него обнаружили полип прямой кишки. Речь шла о его удалении. Однако смерть ближайшего помощника и друга Леонида Воскресенского помешала этому. Отец срочно покинул больницу». 

Но 5 января 1966 года он в очередной раз попадает туда, по собственному выражению: для пустяковой операции — удаления полипа. 

Однако в тот трагический день, 14 января 1966 года, «пустяк» стал роковым по многим обстоятельствам. «Для выполнения внутриполостной операции масочного наркоза, под которым находился отец, оказалось недостаточно, — пишет Наталия Сергеевна. — Необходимо было ввести интубационную трубку в трахею, однако сделать это не удалось ни одному из трех опытных анестезиологов из-за анатомических особенностей строения его шеи и тугоподвижности челюстей, сломанных во время допросов после ареста… Операция продолжалась под масочным эфирно-кислородным с закисью азота наркозом, опасным для пациента, страдающего стенокардией и мерцательной аритмией. Усталое, измученное сердце моего отца, которому за два дня до этого исполнилось всего 59 лет, замолчало, и в 16 часов 30 минут была констатирована смерть». 

То было смертельное эхо ГУЛАГа. Как это далеко от официального медицинского заключения из газеты «Правда» № 16 (17333) от 16 января 1966 года. Некролог в партийной газете, опубликованный по личному указанию Леонида Брежнева, стал первой официальной, общедоступной информацией о Главном конструкторе. Так смерть рассекретила имя Сергея Павловича Королёва, ставшего известным и в СССР и во всем мире.

Немного об эффективности коммунистических менеджеров

...В 1947 году предприятия местной промышленности РСФСР при плане в 25 тысяч не выпустили ни одного детекторного радиоприемника..... И вот нам свидетельство того бардака, который царил в коммунистической плановой экономике:Радио No3 1948. 

Журнал Радио- журнал для радиолюбителей, тех кто паял самодельные приемники и занимался любительской радиосвязью, журнал не политический.

Министерство промышленности средств связи обязано было в 4м квартале 1947 года изготовить 30 тысяч детекторных радиоприемников (из них 15 тысяч в виде комплектов деталей). Между тем пока изготовлено только около 15 тысяч радиоприемников типа «Комсомолец» (из них около 4 тысяч в декабре 1947 года).Радиоприемник «Волна», который должен изтоговляться на одном из заводов МПСС, только в марте начал поступать в торговую cеть. Для Министерства, имеющего такой большой опыт в выпуске радиовещательных радиоприемников, не простительна столь длительная подготовка производства.
Не выполнено постановление Совета министров и заводами, изготовляющими головные телефоны (начальник главного управления Министерства промышленности средств связи т. Лобов).
Производство детекторов с постоянной точкой сосредоточено на заводе МПСС, где главным инженером т. Блюм. Заводом изготовлено около 125 тысяч детекторов. Но, к сожалению, завод выпускает детекторы плохого качества, не удовлетворяющие утвержденным техническим условиям; они могут быть использованы лишь в приемниках с ограниченным диапазоном (150-600 ГНх).
Завод обязан в кратчайший срок наладить производство пиритовых детекторов и улутчить качество выпускаемых купроксных детекторов.
Предприятия Министерства промышленности средств связи должны в ближайшее время организовать выпуск приемников, головных телефонов, детекторов согласно принятому плану н оказать помощь в налаживании этого производства на предприятиях местной промышленности и промкооперации.
Предприятия Управления промкооперации при Совете Министров РСФСР начали подготовку к производству детекторных радиоприемников еще задолго до окончания конкурса на лучший детекторный приемник. Всесоюзным радиокомитетом на 1947 год была утверждено два образца детекторных радиоприемников (образец завода «Рааз» и артели «Промкоопремонт»). Однако более чем за полгода было выпущено всего около 6 тысяч приемников (при плане в 55 тысяч).
Завод «Радиофронт», занимающий крупное место в плане работы промкооперации, взялся за выпуск детекторного приемника типа «Комсомолец», занявшего на конкурсе первое место. Заводом изготовлена прессформа для изготовления ящиков из пластмассы, подготовлено производство и даже имеется большой задел катушек, но завод своевременно не принял нужных мер к производству альсиферовых сердечников и поэтому до сих пор не может организовать выпуск приемников.
Детекторный приемник артели «Телевизор» занял на конкурсе Министерства промышленности средств связи третье место. Однако ни в одной артели выпуск этого радиоприемника нег организован. Заводы промкооперации, взявшие на себя обязательство по выпуску ряда образцов детекторных приемников, имеют полную возможность изготовлять их в большом количестве. Нужно только, чтобы работники Управления промкооперации более настойчиво взялись за выполнение этой задачи.
Пожалуй, еще хуже обстоит дело на предприятиях местной промышленности РСФСР. По инициативе технического отдела Министерства было решено изготовить свой образец приемника для предприятий местной промышленности. Образец, представленный на утверждение Всесоюзному радиокомитету, вначале забракованный, после ряда переделок был утвержден к производству. Но самым удивительным было то, что когда после настойчивых требований работников министерства этот радиоприемник был утвержден, к его производству так и не приступили.
Вскоре было решено организовать производство приемников типа Комсомолец»,•но техический отдел и здесь проявил большую медлительность в подготовке производства.
В 1947 году предприятия местной промышленности РСФСР при плане в 25 тысяч не выпустили ни одного детекторного радиоприемника. Только в январе 1948 года Министерством приняты меры по организации производства альсиферовых сердечников, по подготовке выпуска детекторных радиоприемников на ряде предприятий.

Россия отрицает голод не только в Украине, но и в Казахстане

Заявление Министерства иностранных дел России о том, что тема голода в 1930-х годах «искусственно раздувается» в странах Центральной Азии, эксперты объясняют боязнью исторической ответственности. 

МИД России 22 февраля опубликовало на своем сайте официальный комментарий «в связи с инсинуациями вокруг трагедии, вызванной голодом в СССР в 1932-1933 годах». 

Внешнеполитическое ведомство заявило, что «сторонники националистических взглядов» в странах Центральной Азии навязывают общественности своих стран трактовку тех событий как «геноцид» коренных народов региона, организованного руководством СССР. 

Одним из поводов для нервной реакции Москвы стал документальный фильм алматинского журналиста Жанболата Мамая «Зулмат. Геноцид в Казахстане» о трагических событиях в центральноазиатской стране того периода. «Зулмат» в переводе с казахского – трагедия, бедствие. 

Показ документального фильма «Зулмат. Геноцид в Казахстане» состоялся в Алматы 30 января. 

В конце 20-х и начале 30-х годов прошлого столетия в Казахстане бушевала коллективизация, объявленная коммунистической партией России. Голод начался, потому что большевики отнимали у людей скот и имущество для нужд Красной армии и колхозов. Более зажиточных крестьян-«кулаков», объявленных классовыми врагами, убивали или выгоняли с их земель. 

В фильме «Зулмат» Мамай раскрывает масштабы казахской трагедии и факты, которых не было ни в одном советском учебнике по истории. 

«Более трех миллионов умерших от голода… Столько не погибало ни в одной войне, которые казахи вели веками с чужеземными захватчиками. Это геноцид в Казахстане, устроенный большевистской верхушкой», – говорит он. 

Впрочем, цифры о количестве погибших от голода в Казахстане в различных источниках отличаются в диапазоне от полутора до четырех миллионов жертв. 

Более трети казахов погибли от голода. Оставшиеся стали меньшинством в своей собственной стране, которая в тот момент была советской республикой, рассказывает американский историк Сара Кэмерон. Тысячи казахов посчитали советские условия невыносимыми настолько, что бежали в соседний и тоже страдавший от нищеты Китай. 

Тяжесть страданий в гораздо большей степени обрушилась на казахов, чем на живших в Казахстане этнических русских (как и задумывалось Кремлем), считают ученые. 

Главный научный сотрудник казахского Института истории и этнологии Кайдар Алдажуманов в интервью автору фильма сообщил, что всю продовольственную помощь, поступавшую из-за рубежа, Россия направляла в русские поселения в Казахстане, а до коренного населения продукты не доходили. 

Мамай также привел исторические данные о том, что Москва сбрасывала бомбы на участников местного восстания против советских властей и награждала летчиков званием Героя Советского Союза за успешные боевые операции. 

Как отметил в интервью «Каравансараю» историк, профессор из Алматы Ануар Галиев, коллективизация, в первую очередь, была нужна Сталину, чтобы разрушить систему частной собственности, противоречащей идеям коммунизма. 

«Во-вторых, советские власти стремились устроить коммунистическую мировую революцию, и для этого экспортировали на Запад зерно и скот... чтобы на вырученные средства построить заводы по производству военной техники», – сказал Галиев. 

Среди других целей насильственного изъятия зерна и скота были задачи кормить города и Красную Армию, хотя местным жителям, включая и ненавидимых «кулаков», не оставалось вообще ничего; уничтожение традиционного для казахов кочевничества, которое многие в ту пору еще вели; и укомплектование колхозов, где крестьяне и бывшие кочевники становились равнодушной рабочей силой, не имея никакой выгоды от своего труда. 

Надежда Атаева, президент Ассоциации «Права человека в Центральной Азии» (Association for Human Rights in Central Asia) из французского города Ле-Ман, сказала «Каравансараю», что голод в 1930-е годы привел к росту смертности в регионах, где массово выращивалось продовольственное зерно и разводилось животноводство, а именно в Казахстане, Украине и Поволжье. 

«Эта трагедия наступила в результате бесчеловечной экономической политики коммунистов советского периода», – сказала она. 

«Большая часть информации НКВД [советский центральный орган по борьбе с преступностью и обеспечению государственной безопасности], касающаяся этих событий, до сих пор засекречена», – добавила Атаева. 

В заявлении МИД России от 22 февраля предпринята попытка скрыть чудовищную правду. 

Объясняя причины трагедии, в МИДе заявили, что голод «начался с сильной засухи и неурожая, на которые наложились чрезвычайные меры правительства», как это деликатно назвали в Москве. В 1933 г. правительство СССР объявило чрезвычайное положение, объяснили в министерстве. 

«Убеждены, что подтасовками исторических фактов с использованием "националистической карты" не получится сбить с толку братские россиянам народы Центральной Азии», – говорится в заявлении. 

Мамай в интервью «Каравансараю» сказал, что даже 80 лет спустя Россия пытается скрыть факты, подтверждающие то, что голод в Казахстане был следствием политики геноцида [со стороны компартии]. 

«Россия грозится, что с помощью архивных документов может доказать обратное. Но это откровенная ложь и очередной пропагандистский фейк Кремля», – сказал он. 

«Архивные материалы, которые хранятся в Казахстане, подтверждают факт геноцида в Казахстане. А Кремль засекретил важные архивные материалы», – заявил Мамай. 

К хранимым Кремлем документам нет открытого доступа, в противном случае Москве придется «признать величайшее преступление советской власти». 

Очереди в СССР: дефицит в стане Советов

Очередь – это первое, что приходит в голову многим при упоминании о Советском Союзе. В то время, заметив выстроившихся друг за другом людей, прохожие тут же занимали место за последним из них, частенько даже не интересуясь, что дают. Раз очередь, значит, что-то дефицитное, а потому непременно нужное. За какими же товарами советские граждане готовы были дежурить у магазинов сутками?

Продукты питания

Любой, кто в советские годы пребывал в уже более-менее сознательном возрасте, первым делом вспомнит очереди за бананами. Этот заморский деликатес зачастую можно было приобрести только один раз год. Конечно, граждане такую возможность не упускали: брали много, даже если бананы оказывались на прилавках еще зелеными. Сушеные бананы появились позже и поначалу тоже были дефицитом.

Арбузами, дынями и мандаринами советская торговля покупателей тоже не баловала. Неизвестно почему, но дефицитом была и обычная гречка. Эта крупа в свободную продажу поступала крайне редко. Гречку чаще других получали только больные диабетом да ветераны. Если же она вдруг появлялась в магазине, очередь к нему выстраивалась километровая. Сырокопченых колбас в провинции вообще не видали. За ними ездили в крупные города, чтобы уже там отстоять долгожданную очередь. В те годы даже ходила такая шутка: «Что такое длинное, зеленое, пахнет колбасой, но не колбаса?» Ответ был прост: это - электричка.

Черную или красную икру в 80-е годы тоже достать было проблематично. Иногда заветные баночки входили в праздничные продуктовые наборы, которые выдавали сотрудникам некоторых учреждений. Если икра появлялась в магазинах, она тут же и исчезала в сумках довольных покупателей. Настоящей удачей считалось достать баночку растворимого кофе Pele или CACIQUE. Отстоявшему длинную очередь гражданину в нагрузку к подобному дефициту обычно давали что-то еще, как правило, совершенно ненужное. Однако это никого не расстраивало: кофе-то уже был в кармане! Непременные очереди образовывались и там, где «выбрасывали» что-то «иностранное». Например, венгерский зеленый горошек или болгарский кетчуп.

Духовная пища

Не хлебом единым жив человек во все времена. А потому советские люди стояли в очередях не только за продуктами питания, но и за книгами. Особым спросом пользовались многотомные собрания сочинений классиков русской литературы, фантастика и детективы зарубежных авторов. Правда, вожделенную литературу можно было заполучить и посредством сдачи макулатуры. Мерзли и потели в очередях и за билетами в театры, кино, музеи. 

Алкоголь и табак На закате советского строя, когда во главе страны находился Михаил Горбачев, очереди выстраивались в вино-водочные отделы. Это были чисто мужские очереди. Женщины в них появлялись редко. Дело иногда доходило и до драк. Было время, когда и сигареты пропали с прилавков. Заядлые курильщики нервно крутили «козьи ножки» в очереди за махоркой.

Косметика и средства гигиены

Женщины – везде и всегда женщины. Поэтому выносливые советские дамы выдерживали по несколько часов в очередях за прибалтийскими шампунями, пеной для ванн, польскими помадами и парфюмерией «Быть может» и «Пани Валевска», а также продукцией рижской фабрики Dzintars.

За простой туалетной бумагой выстраивались такие очереди, что сейчас это даже сложно представить. Бумагу покупали впрок: неизвестно же, когда снова «выбросят»! А человек, обвешанный рулонами туалетной бумаги, как ожерельем, вовсе не являлся персонажем анекдота.

Так же было проблемой купить стиральный порошек.

Одежда

Несмотря на то что советская промышленность работала в полную силу, дефицитом оставались даже одежда и обувь. Хотя, конечно, самые длинные очереди выстраивались за заграничными вещами: импортными женскими сапогами, венгерскими мужскими ботинками, кроссовками и джинсами. Чаще всем этим торговали не магазины, а спекулянты. Новинки Все, что появлялось на прилавках советских магазинах впервые, тоже приходилось добывать, отстаивая огромные очереди.

Странно теперь слышать, о "хороших" советских временах... Возможно ностальгирующим гражданам просто скучно: не хватает адреналина. Какое же это удовольствие: отстоять 3-4 часа в очереди и получить заветный рулон туалетной бумаги... или банку кофе....

Чем питались в СССР

Беларусский блогер Максим Мирович сделал интересную подборку фотографий периода СССР о питании советскогонарода. Комментарии интересные, поэтому привожу текст в оригинале.

"Так, друзья — сегодня будет большой и интересный пост о том, чем на самом деле кормили людей в СССР. Мне честно говоря уже надоели все эти россказни фанатов СССР, которые на форумах, в своих тайных телеграм-каналах а также в комментариях в моём блоге время от времени вскрикивают о том, как же хорошо жилось в СССР — мол, людей там кормили только натуральными и проверенными продуктами, а все современные продукты и рецепты не идут ни в какое сравнение с советскими.

Разумеется — всё это сплошные мифы. СССР был нищебродской страной с качеством жизни на уровне осталых стран Третьего мира, и качество питания в нём было точно таким же. Нормальных продуктов либо не было вообще, либо они были жутким дефицитом — и чтобы их "достать" — нужно было остаивать гигантские очереди. И как итог — вся советская кухня состояла из попыток приготовить что-то более-менее приличное из того, что удалось "достать".

Итак, в сегодняшнем посте — подробный рассказ о том, чем же на самом деле кормили людей в СССР.

Магазинная еда в СССР

Начнём, пожалуй, с советской магазинной еды, так как в СССР большинство граждан всё же питалось дома, а не в столовых или в кафе — даже если вы каждый день обедали в заводской столовой, то всё равно завтракали и ужинали дома, да и на выходных обедали дома тоже.

Что можно было купить в совковом гастрономе? Фанаты СССР разливаются соловьиными трелями о двух сотнях сотов колбасы — но на самом деле ассортимент магазинной еды был в совке крайне бедным. Начнём с того, чего было в достатке — в СССР всегда было много хлеба, что подавалось советской властью как невероятное достижение и у хлеба в СССР даже существовал отдельный культ. Совковый магазинный хлеб (особенно вдали от крупных городов) представлял собой очень невкусный кислый "кирпич" с плохо пропеченным мякишем серо-зеленоватого цвета — в белорусских деревнях восьмидесятых годов такой хлеб покупали на корм свиньям. Вот тут на фото запечатлён как раз такой хлеб:

Что в гастрономах продавалось ещё? В изобилии были различные уксусные консервы вроде каких-нибудь маринованных огурцов, в хороших столичных магазинах могли быть банки венгерских консервов GLOBUS. Ещё могли быть металлические банки с какой-нибудь перловкой с мясом или килькой в томате. Изобилие консервов на советских прилавках объясняется тем, что они были частью той самой советской "оборонки" и входили в состав солдатских сухих пайков — военная промышленность была наверное единственным, что хоть как-то работало в СССР.

В общем — прилавки советских магазинов выглядели как-то так, на фото ниже — кадр из советского фильма "Сто грамм для храбрости", который был снят аж в 1976 году — задолго до Перестройки и "лихих девяностых", в которых проклятые либерасты развалили Великую Страну:

Если говорить про колбасу — то нормальная колбаса в советские годы всегда была дефицитом. На фото ниже показан кадр из фильма "Москва слезам не верит", на котором Катерина бросается к только что выкаченной из подсобки тележке с какой-то жирной варёной колбасой и хватает оттуда кусок — лишь потом разглядывая, что именно ей удалось "достать". Это рефлексы, которые были выработаны годами жизни при дефиците.

Что у нас остаётся ещё? Нормального мяса в совке не было — народ покупал какие-то костлявые куски с жилами, с которых срезались небольшие кусочки мяса и мясорубкой перекручивались на котлеты. Куры были невероятным дефицитом — "достать" замученную и измочаленную сине-желтую тушку советской худосочной курицы считалось большой удачей. В вечно воняющих луково-капустным амбре советских овощных магазинах была только подмороженная картошка, землистая морковка, подгнившая и подёрнутая чёрной плесенью капуста и тот самый подгнивший лук.

Ещё в магазинах продавались яйца, разбавленная разливная сметана, молоко и кефир в бутылках, перловая и гречневая каши, какие-нибудь макароны и сублимированные супы — которые, кстати, тоже входили в состав армейских сухпайков. Собственно, вот это практически и всё.

На снимке ниже очень точно запечатлён продуктовый набор типичной советской семьи, с которым возвращались из магазина в 90% случаев — тот самый кислый зелёный хлеб "кирпич", два-три десятка яиц, несколько банок консервов (какой-нибудь вонючий рассольник "Ленинградский"), пару бутылок молока и скорее всего разливная сметана в бидончике.

"Ах, как хорошо жилось в Союзе!" — вскрикивают фанаты СССР, укладывая в багажник автомобиля пакеты с пятью видами одной только колбасы, тремя видами рыбы, креветками и крабами, швейцарским шоколадом, испанским вином, йогуртами и свежими тропическими фруктами — "Зато в той стране была духовность!".

Еда в советских столовых.

Нук ладно, скажете вы — домашняя еда была так себе, приготовить её толком было не из чего, ели макароны с остатками вчерашних сосисек — но может быть в столовых-то дело было получше? Там же было всё для народа, ведь верно? Ведь правильно?

На самом деле столовская советская еда была ненамного лучше всего того, что можно было купить в советских магазинах — так как готовилась она ровно из тех же продуктов. Кроме того — советские столовые существовали в среде, в которой не было конкуренции, а значит работали так сказать на минимальных оборотах по извечному советскому принципу "зачем стол сервировать — и так сожрут!".

Меню средней советской столовой было примерно таким — из супов могли быть щи из кислой капусты, борщ или какой-нибудь рассольник, суп гороховый, а также какой-нибудь молочный суп с рисом или вермишелью. На нормальные домашние борщи с зажарочкой и на косточке это было похоже мало — советские столовские супы хорошо соответствовали поговорке "щи — хочешь ешь, хочешь х... полощи".

На второе давали какие-нибудь жирные котлеты, процентов на 60 состоящие из хлеба, а на остальные 40 — из перетёрных на мясорубке жил, щедро сдобренных чесноком (для отбития запаха несвежего мяса). Могли также быть и рыбные котлеты из рыбного фарша — они всегда горчили и были напичканы обломками рыбных косточек. На гарнир были каши, макароны и пюре. Салаты и овощи были крайне редкими — в лушем случае могли порезать капусту и морковку и полить сверху маслом, ну или сделать винегрет из вареной свеклы и картошки.

В общем и целом — совковая столовская еда была в полном смысле "казённой" — крайне неаппетитной, жирной и невкусной. Я хорошо запомнил советский детский садик с его едой, от которой нас там периодически рвало — настолько невкусно и неаппетино это всё было приготовлено. Добавье к этому жирные подносы со сколами, металлические тарелки, алюминиевые вилки с зубцами, изогнутыми под самыми причудливыми углами — и вы хорошо представите, на что были похожи советские столовые и еда в них.

Рацион советского человека. Эпилог.

И вот мы подходим к самому интересному — типичному ежедневному рациону советского человека. Как вы уже поняли — с продуктами в СССР всё было очень плохо, и касалось это как магазинов, так и столовых — достать что-то более-менее приличное было достаточно сложно. Что самое смешное и одновременно жуткое — бедное и неправильное питание в СССР прививали как норму с раннего детства. Вот пример рациона "типичного советского человека" из пропагандистской детской книги "Родная речь":

Обратите внимание, что нарисовано на картинке. Какая-то холодная неаппетитная каша (скорее всего, манка) с утра и стакан чая с пирогом. На обед — какая-то баланда с плавающими бляшками жира, на второе — две те самые столовские котлеты и маленький огурчик (даже не целый, а половинка — остальное на Новый год). На ужин — несчастная тоскливая яичница и хлеб с маслом. Всё! Никакого салатика, нормального десерта, никакого более-менее сложного блюда, ничего из того, что вообще можно назвать кулинарией — просто какой-то тюремно-больничный набор для поддержания жизнедеятельнсти.

Собственно — вот такие картинки и нужно показывать всем любителям СССР, которые сильно мечтают туда вернуться — иногда советские книжки показывали эту реальность намного лучше, чем любой из моих критических постов..."